Галиченко А.А. Алупка. Дворец И Парк.

Галиченко А. А. Руины в садово- парковом искусстве Крыма. Опубликовано в сборнике . Выпуск 6., . Первыми пустились исследовать погребенные здесь 2. Вооружившись трудами Геродота, Страбона, Рубрука, Боплана, начертав согласно их описаниям и картам маршрут своих странствий, академики В.

Ф. Зуев (1. 78. 1- 8. К. И. Габлиц (1. 78. П- С. Паллас (1. 79. Екатериной II, открыли для себя Крым, в котором Восток непосредственно соседствует с античностью, но отдавая предпочтение последней, принялись прожектировать подобие греческих полисов. Севастополь, Симферополь, Феодосия, Понтикопея стояли в ряду этих планов. Прекрасная . Не получилось. В свою очередь, придя в восторг от .

Известен как Алупкинский парк, Воронцовский парк, парк Воронцовых. Галиченко, А.П. Дворец и парк. Н.Болховитина Г.Н. Древности Алупки., - газ."Ялтинские вести"., сентябрь 1998 - спецвыпуск. Галиченко А.А. Дворец и парк. Дворцы и парки Крыма XIX - начала XX века, история создания и стилистическая. Дворец и парки / А.А. Киев: Мистецтво, 1992.

Константина и Елены. В путеводителе по Крыму Сосногоровой и Караулова за 1. По приказанию князя Потемкина в Херсон вывезли . Владелец Кастрополя Н.

Н. Демидов, а скорее всего его управляющий, обнаружив возле прибрежной скалы разбитые амфоры, да несколько монет, решил, что именно тут приносились жертвы богине и назвал скалу Ифигенией. Однако большинство любителей древностей склонялось в пользу мыса Фиолент близ Балаклавы. Прекрасная легенда, помноженная на блестящую драматургию ряда поэтов ХIХ в., внесла немалую долю в популярность Крыма. Если верить Жерару де Нервалю, - знаменитая трагедийная актриса мадемуазель Жорж специально ездила в Крым, . П. И. Сумароков, В. Степлер Строительный Зубр Инструкция. Б. Броневский, И.

М. Муравьев- Апостол, помимо античных руин, запечатлевали следы пребывания и других народов: кровожадных тавров, воинственных готов, коварных византийцев, гордых татар. Целое столетие развалины Бахчисарая, Мангупа, Чуфут- Кале, наряду с классикой Херсонеса определяли местный колорит архитектуры вновь создаваемых городских и усадебных построек.

Соблазняясь обещанными картинами, А. Пушкин уже был готов встретить . Далее следует очень важная в нашем контексте фраза, которая, как нам кажется, объясняет, почему руины занимали такое важное место в садово- парковом искусстве Крыма. Судя по довольно пространному тексту за 5 сентября, он провел целый день в Карабахе у его владельца академика П. И. Кеппена, своего давнишнего приятеля по . В 1. 82. 2 году Кеппен защитил диссертацию на звание доктора философии в университете Тюбенгена, именно в том самом, в котором преподавал глава иенских романтиков Ф. Шлегель. Следы этой философии обнаруживаются в записанной, - явно со слов .

Хаос камней. В море утес, имеющий вид церкви, и пред ним монах. Предание о освящении дома развратного владельца, коему монахи монастыря на Аюдаге отказали; один монах согласился, замок разрушился, а монах в камень. В нем есть весьма важное с точки зрения Дюбуа дополнение, случайно или преднамеренно упущенное поэтом, - образовавшийся хаос камней на месте гибели замка является результатом пагубного воздействия эроса, вызвавшего страшное землетрясение: . К тому же, сквозь его готическую оболочку четко просматривается космогоническое содержание, которое особенно интересовало поклонников натурфилософии. В комментариях к современному изданию статей Ф. Шлегеля Юрий Попов совершенно справедливо заметил, что . Свою лепту в эту тему внесли поэты русской натурфилософической школы.

Вспомнить хотя бы Тютчева: . Отсюда соответствующие ассоциативные пассажи в творчестве большинства русских поэтов, побывавших в Крыму. Вспомнить хотя бы образ Чатырдага у Мицкевича, в переводе П. Вяземского: ! Падишах гор! Для создания соответствующего настроения они старались включать наиболее живописные вершины в визуальные бассейны своих рукотворных ландшафтов, что не только создавало иллюзию безгранично большого пространства, но и насыщало окружающий пейзаж символическим содержанием. Практически в каждой усадьбе использовался этот прием. Вершины также проецировались на отражения водоемов, но главное, они служили осью координат, на которую нанизывалась вся топография усадебных построек, парковых композиций и всевозможных видовых точек.

Или, может быть, здесь стоял рукотворный храм, высоко вознесенный людьми, посвященный святому апостолу Петру.. Сравнивая Ай- Петри с заоблачным замком, . Марков не уставал повторять, что . В окружении трех . К тому же они построены из того же самого зеленого камня диабаза, что и соседние скалы и, как полагается руине, окружены густой зеленью парка, увиты плющом, глицинией и розами. В 1. 82. 8 году его уже начали воплощать в жизнь, вырыли котлован, заложили фундамент.

Вдруг через год строительство приостановили, зато занялись раскопками с помощью археолога И. Бларамберга. Дюбуа де Монпере заметил здесь не только настоящий хаос, d’enormes fragments de granite ophetique. Среди них: . Наибольшую близость к историческому прототипу, в полном смысле этого слово реконструкция, обнаруживается в павильоне, построенном в 1.

Он представляет собой 1. Первыми в 1. 83. 1 г. Ныне известен как камень с башни Зенона и теперь находится в экспозиции Херсонесского музея, а вот .

• Алупка (Крым) у подножия горы Ай-Петри. Построен из диабаза, который добывался неподалёку. С 1956 года во дворце находится музей. При Воронцовском дворце находится парк — памятник садово-паркового. Алупке — Труды ЛИСИ — Л., 1980; Галиченко А. Дворец и парк .
• Парк разбит в пейзажном (ландшафтном стиле), который не искажает, а дополняет.
• Воронцовский дворец сам по себе является произведением искусства. Галиченко, А.П. Дворец и парк.
• Во времена, когда создавался Воронцовский дворец, а вместе с ним и парк, подобные парковые комплексы были, что называется, последним криком .

Воронцовский Дворец, Алупка, Озеро, Парк. Вид на Ай-Петри. И потянулись по дорогам России и Украины - где пешком, а где на подводах.

С 1. 84. 9 г., после того, как граф П. П. Шувалов произвел раскопки римской крепости на Ай- Тодоре, возле павильона появились и другие антики, в частности римская статуя .

В. Х. Кондараки видел здесь также . Выходит, ее владелец вместе с колонной перехватил у де Линя право обладания собственным храмом Ифигении. И сделал это настолько виртуозно, что Е.

Марков, увидев эту картину, долго не мог прийти в себя от изумления: . Старые платаны протягивают свои ветви плоским шатром. Кругом розовая ограда из цветущих олеандров - заслоняет отовсюду напирающий лес, и над ним - высоко, широко надвинулась над всем господствующая твердыня Ай- Петри.

Разбитый античный саркофаг с барельефами, опрокинутые античные амфоры и струя фонтана, тихо звенящая в древний мрамор - просто отрывок пустынных берегов Эллады, с тенями ее великой истории, с поэзиею ее вечной весны! Да и этот прелестный родник, что пробивается под платаном: вода в нем совсем холодная, вот можно ногой попробовать. Судя по изваяниям дев и жертвенным приношениям, здесь, видно, святилище каких- то нимф и Ахилоя.

С декабря 1824 года по апрель 1851-го Воронцовский парк в Алупке. Дворец и парк.

В Алупке рукотворный пейзаж, поднимаясь по бровке рельефа, каждой последующей ступенью должен был демонстрировать этапы развития европейских садов. В прошлом руинированные цитаты обильно сопровождали все регулярные итальянские террасы перед южным фасадом дворца. Например, тождество с испанской Альгамброй верхней из террас подтверждалось, как с помощью знаменитой надписи . В таком случае и, руины . Весь скроенный из специально подобранных архитектурных цитат, он дает ни с чем не сравнимое представление на мотивы средневекового зодчества, одновременно в западном и восточном вариантах.

Фрагменты старины еще и сейчас встречаются в отделке интерьеров, не говоря о предметах убранства: живописи, скульптуре, прикладном искусстве. Взять хотя бы подлинные рельефные украшения, снятые со старинных шкафов и сундуков ХVI- ХVII вв. Ее более гибкая конструкция позволяла соединять сумму самых разных формообразующих средств.

Недаром Ф. Шлегель, имея в виду готическое зодчество, отмечал, что . Новый автор проекта, известный английский архитектор Эдвард Блор (1. Вальтера Скотта и Вашингтона Ирвинга, счастливо сочетая в себе знания широко образованного человека, профессиональные качества историка, чутье прирожденного археолога и блестящее дарование рисовальщика, сумел как никто другой передать идею общности Востока и Запада в этих стилях и приспособить их к скальному рельефу Алупки. Туда включено множество подобий мегалитов, менгиров, жерновов, напоминающих кельтские друидические памятники парков Англии и Шотландии.